Утро наступило неожиданно быстро. Постель рядом была уже холодной и пустой. Как обычно, Хичоль уходит ещё до рассвета, оставляя за собой лишь тонкий запах дорогого одеколона, воспоминания, которые будут терзать и записку на тумбочке с днём и временем своего следующего прихода. Итук сладко потянулся, перевернувшись на живот и заглянул в записку, написанную аккуратным, красивым почерком: "Во вторник в 22:00". Печальным взглядом пробежавшись всего лишь по одной строчке, Чонсу вздыхает, прикрывая глаза. Тело всё ещё приятно ломит от прошедшей ночи, а на запястьях уже проступили слегка заметные засосы. Он ещё давно заметил, что за его любовником зацепилась странная особенность, целовать, а порой и кусать его запястья во время секса. Ощущение чуть острого, но мягкого и шершавого языка Хичоля, заставляли Итука тихо сходить с ума, особенно когда за неимением под рукой смазки, или крема, Хиним смачивал его пальцы слюной. Тихо простонав, вспоминая гибкое и податливое тело, Чонсу перевернулся на спину, прогнувшись в пояснице, закусывая губу. Рука прошлась вдоль тела, от груди, цепляя короткими ногтями соски и аж до паха, поглаживая возбуждающуюся плоть. Другая рука касалась кончиками пальцев его лица, оглаживая скулы и переходя плавными движениями на линию челюсти. А перед глазами стоял образ длинноволосого шатена с хитрым взглядом, мягкими губами и тонкими, длинными пальцами. Вот как раз последние сейчас обхватили уже стоявший колом член, ритмично двигаясь по всему стволу, задевая большим пальцем головку. А тихие стоны с мольбой глушили глубокие поцелуи. Сердце грозилось выпрыгнуть из груди, или разбиться о жёсткую клетку из рёбер, а мыслей в голове совсем не было, был только он, Хичоль. Парень резко вскидывал бёдра, наращивая темп, словно пытался продолбить тело возлюбленного, который склонился над ним, смотря прямо в глаза и вскрикивая от каждого крышесносящего толчка. Ещё несколько рваных, потерявших ритмичность толчков и он излился в тело любимого, который впился в его запястье зубами, принося отрезвляющую боль. Тело словно ударило молнией, от чего Чонсу вздрогнул, распахивая глаза. Взгляд уперся в белый потолок гостиничного номера, по одной руке чувствовалось медленно стекающее семя, другая рука болела от сильного укуса, а глаза пекло от слёз. Прекрасное утро, ничего не скажешь. И если б оно было одно, так нет, так повторяется из дня в день, лишь место и время меняется. Он постоянно бредит, он видит Хичоля, когда его нет, он чувствует запах его кожи и волос, когда этого не может быть физически, он сходит с ума и ничего не может с этим поделать. Его Хичоль гуляет где ему вздумается, с кем вздумается, и когда вздумается. Лидера разрывали тревожные мысли, он не хотел так закончить жизнь, страдая по тому, который и с ним, но и может без него. Проторчав в душе где - то с пол часа Итук выполз с ванной, более менее приведя себя в порядок. Записка, оставленная Хичолем, покоилась в кармане его джинсов, а на душе лежал тяжкий груз, так же оставленный последним. Итук хотел приручить Хичоля, сделать его своим, что и много раз говорил тому, но, казалось, что чем больше он это говорит ему, тем больше тот делает наоборот, отдаляясь от Чонсу на ещё большее расстояние, не приручаясь. Сколько бы он не гладил любовника по "шёрстке", он всё больше шипел и царапался и ничего, если оболочку, так нет, он полосовал сердце и душу лидера, и, похоже, радовался этому. Этим днём они не виделись больше, но весь прямой эфир Хичоля на радио он прослушал не снимая наушников и не отвлекаясь ни на что, лишь бы услышать каждое слово, издаваемое любимым голосом, улыбаться, когда он смеётся, рассказывая какую - то очередную весёлую историю и просто наслаждаться им. На следующий день он случайно застукал Хичоля с Шивоном, которые целуясь и не замечая никого вокруг, ввалились в пустой туалет, запиревшись в одной из кабинок. Итук тихонько проник в помещение, оставшись незамеченным увлечёнными друг другом парнями. Под звук шелестящей одежды, тихих вздохов и стонов, причмокиваний, и стуков о стенки кабинки, лидер зажал себе рот ладонью, чтоб не выдать себя и вслушивался в происходящее. Внутри него всё переворачивалось, как в бетономешалке, и чувства, и сердце, и кишки с кровью, всё это словно обрывалось, падая на дно желудка и перемалывалось рёбрами. Глаза были зажмуренными, зубы прикусывали пальцы, чтоб хоть как - то оставаться в сознании и не разреветься на месте, или не разломать их чёртову кабинку в пух и прах, не пустив при этом Шивона на корм для домашних животных. Привёл его в чувства голос Хинима, который сорвался в стоне наступившего оргазма. Проморгавшись и в меру тихо отдышавшись, Итук на цыпочках покинул туалет, затаившись на диване, что находился далее по коридору. Через минут 10 с места побега Чонсу вышел Шивон, идя в противоположную от лидера сторону, а ещё через несколько минут, вышел и сам Хичоль, двигаясь к Итуку, оборачиваясь. Как только они столкнулись взглядами, шатен замер, останавливаясь на месте как вкопанный. Итук смотрел в карие, потемневшие глаза любовника долго, с напором и вселенской обидой и разочарованием. А потом, он молча поднялся с места, на котором сидел как на иголках и удалился. А во вторник, в 22:00 в номере всё той же гостиницы тихо хлопнула дверь. Чонсу молча лежал на постели, одетый, задумчивый и отрешённый от всего мира. Хичоль зашёл в спальню так же молча, опустив взгляд, как нашкодившая кошка, пришедшая ластиться к хозяину, чтоб смягчить своё наказание. Но тот проигнорировал даже то, как Хичоль присел рядом, вглядываясь в его лицо, не обратил он внимания даже на хрипловатый голос, который звал его по имени, но он очень отчаянно ответил на поцелуй, который снова запустил механизм надежды и продолжения саморазрушения, ведь он уйдёт и завтра его снова не будет рядом. Он уйдёт на рассвете, оставив записку. Но на утро, когда яркие солнечные лучи пробивались сквозь неплотно задвинутые шторы, Итук, не открывая глаз чувствовал, как кто - то тихо сопел на его груди, нос щекотали кончики мягких волос, а запястья приятно ныли от новых следов его, кажется, приручённого кота.
Волшебно
*0*
Не заказчик
автор